О Директиве Европейского Союза о защите прав интеллектуальной собственности

19 мая 2005

Опубликована журнал «Изобретательство», №5, 2005

Фелицына С.Б., Генеральный директор ООО «Союзпатент» (Москва)

Антипина И.Г., юрисконсульт ООО «Союзпатент» (Москва)

О Директиве Европейского Союза о защите прав интеллектуальной собственности

Эффективная защиты прав патентообладателей и владельцев иных прав интеллектуальной собственности (ИС) является целью любой национальной правовой системы и международных организаций, занимающихся вопросами интеллектуальной собственности.  При этом должно быть обеспечено соблюдение баланса частных и публичных интересов, в частности, исключена возможность злоупотребления правом со стороны правообладателей ИС. Российская правоприменительная практика только формируется. При этом рост числа споров показывает безусловную важность сферы ИС и высокую «цену» ошибок государственных правоприменительных органов, которые бывают как в сторону необоснованных отказов в защите права, так и в сторону удовлетворения претензий недобросовестных владельцев прав на интеллектуальную собственность. В такой ситуации особенно ценным представляется опыт промышленно развитых стран, для которых усовершенствование собственной правоприменительной практики в сфере ИС является задачей, над решением которой постоянно работают.   

Для тех, чья профессиональная деятельность связана с защитой прав интеллектуальной собственности (под которой понимается защита охраняемых законом прав ИС в случае их нарушения), не секрет, что мало кто из участников российского рынка верит в эффективность защиты этих прав в России. Для этого есть серьезные основания. Кроме субъективного фактора – большой осторожности судей при рассмотрении подобных дел,  при попытке защитить нарушенные права  интеллектуальной собственности люди сталкиваются со следующими объективными проблемами:

  • трудности при сборе доказательств нарушения прав интеллектуальной собственности – зачастую не столько сложно доказать сам факт использования прав интеллектуальной собственности, сколько закрепить доказательства из-за отсутствия необходимых механизмов: нарушителю порой несложно на время прекратить использование  чужого объекта, чтобы после прекращения судебного дела вернуться к нарушению;
  • отсутствие механизмов возмещения ущерба и практики оценки убытков (особенно в патентных спорах, где взыскание компенсации законом не предусмотрено);
  • сложности при выявлении источника нарушения прав интеллектуальной собственности – чаще всего распространением контрафактных товаров  занимаются посредники, зачастую, добросовестные, причем, цепочка от распространителей к непосредственным нарушителям имеет несколько звеньев.

Подобные проблемы заложены в самой сути права интеллектуальной собственности, поэтому с ними сталкиваются участники не только российского рынка, но и зарубежных рынков. Для решения вышеприведенных проблем необходимо создание дополнительных правовых механизмов защиты прав интеллектуальной собственности.

Значительным опытом совершенствования правоприменительной практики в области ИС обладает Европейский Союз. Данная международная организация, обладающая рядом признаком государства (в частности, правом издавать законодательные акты имеющие прямую силу на всей территории Европейского Союза) уделяет большое внимание совершенствованию системы интеллектуальной собственности. Издаваемые Евросоюзом Директивы являются модельными законами, которые подлежат имплементации в национальные правовые системы стран-участниц. Этим директива отличается от инструкции Евросоюза – нормативного акта, имеющего прямое действие (то есть на норму инструкции можно прямо сослаться при обращении в национальный суд любой страны-участницы). Однако при отсутствии имплементации Директива при определенных условиях также приобретает силу акта прямого действия. Такой эффект достигается за счет возможности обратиться в Европейский суд с иском против страны-участницы, не имплементировавшей Директиву в свое законодательство. После решения по делу на нормы Директивы можно будет прямо ссылаться при возбуждении  дела в суде данного государства.

Можно отметить, что в случае принятия  Конституции Евросоюза, которая активно обсуждается в настоящее время, вместо Директив будут издаваться Основы законодательства Евросоюза, причем ранее принятые Директивы сохранят силу свою силу как основы законодательства.  При этом вместо инструкций ЕС будут издаваться законы ЕС.

Так как же подошел к разрешению ситуации с защитой прав ИС Евросоюз? Парламентом и Советом Евросоюза 29 апреля 2004 года была принята Директива № 2004/48/ЕС «О защите прав интеллектуальной собственности». Директива обобщила накопленный опыт и представляет безусловный интерес для изучения российскими специалистами.

Вопросы, связанные с принятием рассматриваемой Директивы в какой-то степени уже поднимались в российской специализированной печати (см., например, статью В.Г. Оплачко «Новая Директива ЕС о борьбе с контрафакцией и пиратством» в журнале «Патенты и лицензии», № 10, 2004 год). Теперь, когда с момента принятия Директивы прошел почти год, споры вокруг ее содержания, о которых идет речь в упомянутой статье, поутихли, теперь можно подвести некоторые итоги и подробней проанализировать документ и его правовые последствия для стран-участниц.

Директивой о защите прав ИС установлено, что государства-члены должны ввести в действие законы и иные нормативные акты, необходимые для исполнения настоящей Директивы (пункт 1, статья 20) к 29 апреля 2006 года. Через 3 года после этой даты каждое государство-член должно представить Комиссии Евросоюза отчет об имплементации данной Директивы. На основе этих отчетов Комиссия составит сводный отчет о применении Директивы, включающий в себя оценку ее влияния на развитие инноваций и информационного общества. Этот отчет будет передан в Парламент Евросоюза, совет Евросоюза и Социальный комитет.

Как указано в Преамбуле к Директиве, ее цель – сближение законодательных систем для обеспечения высокого, эквивалентного и однородного уровня защиты внутренних рынков государств-членов. Она не затрагивает законодательство в сфере правовой помощи, юрисдикции, признания, осуществления судебных решений по гражданским и коммерческим делам, а также не касается вопросов применимого права. В Директиве отмечено, что в Евросоюзе уже есть инструменты, устанавливающие основы регулирования подобных вопросов, которые могут применяться и к праву интеллектуальной собственности.

Объем прав и затрагиваемые правоотношения. Правоотношения, на которые распространяется Директива, могут возникать как из прав, установленных национальными законодательствами государств-членов, так и из права Европейского Союза (то есть из международных договоров об учреждении Евросоюза и его институтов, а также нормативно-правовых актов самих институтов Евросоюза). Таким образом, процедуры, установленные Директивой, будут применяться ко всем делам по защите прав ИС, вне зависимости от того, какое право применимо в конкретном деле.

Круг регулируемых Директивой правоотношений ограничен. Директива не затрагивает материального права интеллектуальной собственности, не затрагивает вопросов об обработке и свободном перемещении персональных данных, о цифровой подписи и об информационных услугах на внутреннем рынке, в частности, об электронной торговле. Также нормы Директивы не  должны вступать в противоречие со специальными нормами о защите авторских и смежных прав, установленных соответствующими правовыми актами Евросоюза.

Директива в ряде случаев устанавливает разные правовые последствия для действий, осуществляемых в сфере предпринимательства, и в иных сферах. Как указано в Директиве, эти различия установлены для того, чтобы исключить действия конечных добросовестных потребителей из круга правонарушений, подпадающих под действие данной Директивы. К действиям в сфере предпринимательства относятся действия, прямо или косвенно направленные на получение коммерческой или иной экономической выгоды.

Субъекты. Директива прямо предусматривает, что не только правообладатель может требовать применения мер защиты, установленных в ней, но и любое другое лицо, имеющее прямой интерес или «юридическое отношение». «Юридическое отношение» (legal standing) –  институт, известный частному праву многих иностранных государств, схожий с имеющимся в российском праве «законный интерес», но имеющий свою специфику. Подчас самые неожиданные лица могут считаться имеющими «юридическое отношение». Так как в международном частном праве, как и в близком к нему праве Евросоюза, большое значение имеет судебная практика,  и при определении «юридического отношения» следует в первую очередь обращаться к судебным решениям, регулирующим самые разные правоотношения. В качестве понятного отечественному специалисту примера можно привести общественные организации потребителей, заинтересованные в пресечении нарушения права на наименование места происхождения товара, и имеющие право на обращение с иском в суд (такая норма имеется в российском праве)

При этом Директивой установлен круг лиц, которые в любом случае имеют право обращаться за применением мер защиты и мер ответственности, установленные Директивой: правообладатели, иные лица, имеющие право использования прав интеллектуальной собственности, коллективные организации, управляющие правами интеллектуальной собственности, организации, осуществляющие профессиональную защиту прав ИС.

Меры по обеспечению доказательств. Один из наиболее сложных вопросов, с которыми сталкивается истец по делам о нарушении прав интеллектуальной собственности в России – это возможность обеспечения доказательств. Чаще всего нарушитель прав ИС действует умышленно и постоянно ожидает противодействия от правообладателя. К тому же, как принято в практике ведения дел по ИС, прежде чем обращаться в суд, правообладатель направляет нарушителю письмо-претензию, таким образом обозначая свое намерение в ближайшее время подать иск. Нарушителю чаще всего несложно в один-два дня скрыть доказательства нарушения – убрать ненадлежащую рекламу с Интернет-сайта, приостановить свободную реализацию контрафактной продукции и т.д. После этого, в связи со сложившейся судебной практикой, правообладатель практически теряет возможность защиты своих прав – даже  процедура судебного истребования доказательств не всегда может быть использована в подобной ситуации.

Для решения подобной проблемы, с которой в той или иной степени сталкиваются и правообладатели за рубежом, Директива устанавливает меры по предварительному обеспечению доказательств. Эти меры применяются до начала судопроизводства по делу, применяются по заявлению истца и могут заключаться в детальном описании контрафактного товара (с изъятием образцов или без такового), выемке таких товаров, а также материалов и составных частей, используемых в этих товарах и/или при их распространении, а также относящихся к вышеуказанным действиям документов.

Как и в России, такие действия возможны лишь тогда, если в случае их неосуществления правообладателю может быть причинен непоправимый вред или если доказательства могут быть уничтожены.

Причем, если меры по обеспечению доказательств принимаются без выслушивания мнения второй стороны по делу, однако после их применения второй стороне обязательно должно быть о них сообщено.  

Право суда на получение информации. Так как одной из актуальных проблем, с которыми сталкивается правообладатель,  является сложность в получении доказательств нарушения, Директива обеспечивает возможность доступа суда к конфиденциальной информации о лице, которое подозревается в нарушении, в том числе к банковским и иным финансовым документам, а также иным документам, связанным с предпринимательской деятельностью. Такое нарушение конфиденциальности возможно не только если нарушение происходит в сфере коммерческой деятельности: пункт 1 статьи 6 Директивы устанавливает общее правило о доступе суда к конфиденциальной информации.

Еще одна проблема, с которой часто сталкивается добросовестный правообладатель – невозможность выявить всех нарушителей прав.

Порой сложно установить первоначального производителя - зачастую контрафактный товар распространяется по дистрибьюторской сети, причем, конечный продавец может добросовестно заблуждаться относительно патентной и иной чистоты товара. К тому же, часто и нарушитель, и правообладатель или лицензиат распространяют свои товары через одних и тех же дистрибьюторов, и «ссора» с этими дистрибьюторами нежелательна для правообладателя. В таком случае доказать факт продажи товара первоначальным нарушителем весьма сложно: документы, подтверждающие приобретение товара у дистрибьютора, не привлекаемого в качестве второго ответчика, не будут надлежащим доказательством  по иску, так как не доказывают факт продажи товара ответчиком.  

Или, напротив, известен  производитель контрафактного товара (и его действия подтверждены доказательствами), но неизвестны дистрибьюторы (либо нет достаточных доказательств о том, что данные лица продают спорный товар).

Для разрешения этого вопроса Директива обязует государства-участницы установить процедуры, позволяющие суду получать точную информацию о происхождении контрафактных товаров или услуг, о каналах их распространения и о третьих лицах, участвующих в правонарушении. Причем в Директиве отмечено, что в законодательстве ряда государств-членов уже существуют подобные меры, но их следует распространить на остальные государства.

Статья 8 Директивы посвящена праву судебных органов на получение информации о происхождении товаров и дистрибьюторской сети, по которой эти товары распространяются. Запросить такую информацию суд может (по обоснованному ходатайству истца) у следующих лиц:

- у лица, в отношении которого установлено, что в его владении в коммерческих целях находятся контрафактные товары (в какой-то степени аналогичным субъектом в российском праве интеллектуальной собственности будет лицо, хранящее товары для введения их в гражданский оборот);

- у лица, использующего контрафактные товары в коммерческих целях;

- у лица, которое на коммерческой основе оказывает услуги, используемые в контрафактной деятельности (например, у поставщиков компонентов для производства);

- у лица, которое кем-либо из вышеперечисленных было указано как участвующее в производстве или распространении товаров или предоставлении услуг.

Как видим, круг лиц, которые обязаны предоставить суду достоверную информацию о нарушении, весьма широк, что дает возможность в процессе судопроизводства установить максимально возможный круг нарушителей прав ИС и тем самым пресечь максимальный объем нарушений.

Информация, которую может запросить суд, заключается в следующем:

- наименования и адреса производителей, дистрибьюторов, поставщиков и иных лиц, во владении которых находился товар до того, как он попал к опрашиваемому лицу, а также наименования и адреса предполагаемых оптовых и розничных продавцах;

- информация о количестве произведенного, полученного или заказанного товара, а также о цене на спорные товары или услуги.

Получение подобной информации поможет не только в установлении круга нарушителей прав, но и для определения размера убытков истца или размера компенсации, которая должна быть выплачена истцу.

Такая информация может потребоваться и при определении объема права преждепользования ответчика. Дело в том, что при рассмотрении споров об установлении права преждепользования самое трудное для истца – ограничить ответчика действительно тем объемом товаров, к производству или продаже которого он сделал необходимые приготовления. Судебная практика в России сейчас идет по пути максимального расширения объема прав преждепользователя, что дает возможность для злоупотреблений: как известно, несложно предъявить в суд документы, подтверждающие гораздо большее количество закупленных компонентов, чем их было закуплено на самом деле. Установить истину можно, лишь сравнив данные о количестве закупленного товара, представленные ответчиком, и данные, раскрытые его поставщиками. Норма, подобная установленной в Директиве, существенно облегчила бы истцу возможность доказывать недостоверность данных, представленных ответчиком, и тем самым не дать ему необоснованно расширить свое право преждепользования.

Предварительные меры принуждения. Добросовестный правообладатель часто сталкивается с ситуацией, когда в его интересах немедленно прекратить недобросовестное использование прав ИС. Каждый день промедления в такой ситуации может работать на формирование и расширение рынка сбыта нарушителя, на укрепление его деловой репутации, что, разумеется, противоречит интересам правообладателя. Более того, промедление может привести к тому, что контрафактный товар или его производитель приобретет настолько устойчивую позицию на рынке, что использование прав ИС нарушителю впоследствии будет уже не нужно, а соответственно судебное решение о запрещении такого использования неэффективно.

Такая ситуация возможна, например, при использовании одновременно двух товарных знаков на продукции – своего и чужого, при использовании патента на применение уже известного средства – нарушитель может прекратить рекламу запатентованного применения, но у потребителя уже сложится представление о возможности использования этого средства по запатентованному назначению.

Для того чтобы не допустить подобную ситуацию, в Директиву включена норма о предварительных и превентивных мерах (preliminary and precautionary measures). В соответствии с этой нормой суд по ходатайству заинтересованного лица может издать судебный акт, направленный на предотвращение «неизбежного» нарушения прав ИС или на запрещение продолжения нарушения прав ИС. Также данный судебный акт может содержать предписание, аналогичное российскому институту предварительного обеспечения иска: в данном судебном акте может быть установлена обязанность лица, подозреваемого в нарушении прав на ИС, представить гарантии того, что в случае установления судом факта нарушения нарушитель будет в состоянии выплатить правообладателю соответствующую компенсацию. Причем, если правонарушение совершается в сфере коммерческой деятельности, суд в качестве меры по обеспечению иска может наложить арест на недвижимое или движимое имущество возможного правонарушителя, в том числе на денежные средства, находящиеся на его банковских счетах. Также суд может запросить банк о предоставлении информации о счетах данного лица.

Разумеется, подобные меры должны быть обоснованы, поэтому до того, как издать соответствующий судебный акт, суд должен потребовать от заявителя (заинтересованного лица) предоставить доказательства, достаточные для того, чтобы убедить суд в следующих двух фактах:

- заинтересованное лицо действительно является правообладателем;

- его права действительно нарушаются или нарушение «неизбежно».

В России подобное требование могло бы полностью блокировать применение института предварительного обеспечения иска: если доказать наличие права просто – предъявив суду охранный документ или зарегистрированный договор на передачу прав на объект ИС, - то для установления факта нарушения суд обычно назначает судебную экспертизу. Очевидно, что в досудебной процедуре назначение экспертизы невозможно. Очевидно, европейские суды довольствуются более простыми доказательствами факта нарушения, аналогичными тем доказательствам, которые достаточны для возбуждения дела о нарушении прав на ИС (подтверждение факта продажи, производства и пр., без доказывания факта использования объекта ИС в продаваемом/производимом/хранимом продукте). С другой стороны такое требование вполне обосновано,  так как иначе создавало бы возможность для многочисленных злоупотреблений. Появился бы новый способ конкурентной борьбы: очень удобно, не предъявляя конкуренту иск о нарушении им Ваших прав, представить в суд какой угодно принадлежащий Вам охранный документ, и заявить, что конкурент нарушает Ваши права по этому документу, и в порядке применения досудебных мер тем самым блокировать всю его деятельность на рынке, хотя бы на какое-то время.

Во избежание подобных злоупотреблений Директива устанавливает возможность для суда потребовать от заявителя представления обеспечения своих требований (например, внести денежные средства на депозит суда), из которого лицу, в отношении которого будут приняты соответствующие меры, будут возмещены убытки, если будет признано, что меры были необоснованны.  Правда, это требование остается на усмотрение суда: норма диспозитивна.

Предварительные меры могут быть признаны необоснованными в следующих случаях:

- они сняты;

- их действие прекратилось, так как заявитель (заинтересованное лицо) не предпринял необходимых шагов для их поддержания;

- обнаружено, что ни факта нарушения, ни угрозы нарушения не было.

В подобных случаях суд, по требованию пострадавшей стороны, присуждает заявителя к возмещению причиненных убытков.

Причем, в Директиве продуман еще один механизм, предотвращающий возможность использования данной статьи в целях недобросовестной конкурентной борьбы: если в разумный срок после применения предварительных мер заявитель не инициировал возбуждение дела в суде, в котором должен разрешиться вопрос о нарушении прав ИС по существу, по заявлению второй стороны (в отношении которой и применены предварительные меры) такие меры прекращаются.

Судебный акт о применении предварительных мер может быть адресован не только к непосредственному нарушителю, но и к посредникам, чьи услуги используются третьей стороной для нарушения прав интеллектуальной собственности.

Меры ответственности, устанавливаемые решением суда. Директива предусматривает ряд разнообразных мер ответственности. В соответствии с Директивой меры ответственности делятся на предупредительные (prohibitory), направленные на предотвращение подобных правонарушений в будущем, и восстановительные (corrective), например, изъятие контрафактного товара из оборота или его уничтожение, изъятие или уничтожение материалов и составных частей, являющихся основными для создания или производства этих товаров. Причем, в Директиве указано, что эти восстановительные меры должны применяться за счет нарушителя и с учетом интересов добросовестных потребителей. Отдельно в Директиве выделены такие меры ответственности, как возмещение убытков, или выплата денежной компенсации истцу.

Предупредительные меры заключаются в так называемом предписании (preliminary injunction), в соответствии с которым нарушителю запрещается продолжать нарушение. Если он не соблюдает данное предписание, на него впоследствии налагается штраф или иной вид ответственности за нарушение решения суда. Такое предписание может быть направлено также против посредников, чьи услуги используются третьей стороной при нарушении прав ИС (поставщики комплектующих и пр.).

Интересно, что в Директиве различаются последствия правонарушения, совершенного по вине (с умыслом и по грубой небрежности) и без вины. В ряде случаев, «если правонарушение совершено без умысла и без грубой небрежности, и если в таком случае восстановительные меры или запреты, установленные настоящей статьей, будут непропорциональны содеянному», должна быть установлена возможность в качестве альтернативной меры обязать нарушителя только к выплате денежной компенсации. При этом, так как Директива, как уже было указано ранее, не распространяется ни на материальное право Евросоюза, ни на иные правоотношения, кроме связанных с интеллектуальной собственностью, данное правило применяется с оговоркой: если использование контрафактных товаров или оказание услуг в сфере предпринимательской деятельности составляет правонарушение в другой сфере права, кроме права интеллектуальной собственности, или может причинить вред потребителям, такое использование или оказание услуг должно быть прекращено.

Если же правонарушитель знал или должен был знать о противозаконности своих действий, он должен возместить причиненные убытки. К убыткам, подлежащим возмещению в таком случае, относится упущенная выгода, необоснованное обогащение нарушителя (несправедливая выгода), моральный вред, причиненный правообладателю. Если фактически принесенные убытки оценить сложно, возмещается сумма, которую нарушитель заплатил бы в качестве платежей по лицензионному договору (роялти), если бы лицензионный договор был заключен надлежащим образом. Более того, в убытки, подлежащие возмещению, включаются и затраты правообладателя на идентификацию правонарушителя и исследование обстоятельств дела.

В качестве предупредительной меры Директива устанавливает целесообразность публикации решений по делам о нарушении прав интеллектуальной собственности. Такая публикация производится по требованию истца и за счет нарушителя.

Статья 13 Директивы устанавливает возможные способы определения объема убытков, подлежащих возмещению. Как отмечают специалисты, скорее всего эта норма не будет имплементирована. Причина в том, что та часть статьи, которая касается возмещения убытков, причиненных виновным лицом, так или иначе отражена в существующем праве Великобритании. Ответственность невиновного лица противоречит принципам английского законодательства, поэтому вторая часть статьи тоже имплементирована не будет.

Требование публикации судебных решений тоже может быть по-разному отражено в законодательстве: с одной стороны, можно ограничиться публикацией решений на официальном сайте Судебной службы,  а можно потребовать публикации выдержек из решений в популярных изданиях, читаемых потребителями. Причем, скорее всего, объем таких выдержек будет устанавливаться в соответствии с судебной практикой.

Также в Директиве предусмотрена возможность установления уголовного наказания за правонарушение в области интеллектуальной собственности. Данная норма вызвала бурное обсуждение и была принята в уточненной редакции. Евросоюз предусмотрительно оставил вопросы уголовной защиты прав на усмотрение стран-участниц, так как уголовное право традиционно считается «последним оплотом суверенитета». В Директиве продекларировано, что уголовная ответственность за нарушение прав ИС может быть предусмотрена странами-участницами. Однако считается, что уголовная ответственность следует применять лишь за умышленные деяния по нарушению прав ИС, когда их защита в гражданско-правовом порядке затруднена. Как следует из Директивы, эффективные гражданско-правовые средства защиты прав ИС позволяют в значительной мере исключить применение уголовных средств, что отвечает общим принципам минимизации карательных видов ответственности к нарушениям частных прав, к которым относятся права ИС.

Имплементация Директивы в национальные законодательства.

В настоящее время в зарубежной периодике обсуждается вопрос о том, как Директива после ее имплементации может повлиять на национальное право стран-участниц Евросоюза. Дело в том, что к моменту принятия Директивы разные страны обладали порой сильно отличающимися механизмами защиты нарушенных прав и их унификация под стандарты Евросоюза может означать «перестройку» разной степени.  На сегодня Европейский союз объединяет страны с разным уровнем экономического развития и различными по эффективности правовыми системами регулирования экономических правоотношений по поводу ИС. Считается, что законодательство наиболее развитых стран (Великобритания, Франция, Германия и другие) в наибольшей степени отвечают установленным  Директивой требованиям. Страны Восточной Европы, вступившие в Евросоюз относительно недавно должны будут в значительно большей степени изменить свои законодательства.

Например, британские юристы обращают внимание на то, что большинство ключевых норм Директивы уже содержится в общем праве. В такой ситуации возможно два пути развития: или государство пойдет по пути кодификации норм о защите прав ИС, или оставит все, как есть, применив принцип «минимализма» при имплементации Директивы. Второй путь наиболее вероятен, так как кодификация может привести к «закостенению» права, что снизит его эффективность. Как известно, основной особенностью общего права (также обозначаемого понятием «англо-саксонская правовая семья»), включающего в качестве правовой нормы судебный прецедент,  является то, что оно не ограничено тесными рамками норм, принятых законодателем, а позволяет судам разрешить конкретный спор, исходя из правовых принципов и опираясь на ранее принятые решения. Принято считать, что система правового регулирования общего права, гораздо быстрее реагирует на изменение социальных потребностей. Скорее всего, в Великобритании потребуется имплементировать следующие положения Директивы: норма о лицах, имеющих право подавать иск, о такой обеспечительной мере, как изъятие товаров из оборота, о возмещении убытков, о публикации решений и о применении кодексов поведения.

В соответствии с действующим правом Великобритании, при нарушении прав на объекты ИС лицензиаты, заключившие договор неисключительной лицензии, не всегда имеют право подать иск о нарушении – только в тех случаях, если действия нарушителя «напрямую связаны» с предыдущими действиями лицензиата, и  в договоре прямо предусмотрено право лицензиата подавать иск о нарушении прав на объект ИС. Очевидно, в процессе имплементации Директивы эта норма будет изменена в сторону расширения прав лицензиата.

Имплементация нормы об изъятии контрафактных товаров из оборота за счет нарушителя вызовет ряд трудностей не только для британских правотворческих органов. Сложность заключается в том, что, не имея договорной связи с фактическими покупателями товара, нарушителю будет очень сложно изъять их. В недавно опубликованном в Великобритании проекте Общих правил о безопасности товара предусмотрено несколько шагов, которые должно предпринять лицо, изымающее товары из оборота: по возможности, связаться с приобретателями и сообщить об изъятии, опубликовать сообщение об изъятии так, чтобы привлечь внимание потребителей товара, принять меры для сбора и хранения товаров, которые будут возвращаться приобретателями. Возникает вопрос и о соблюдении прав потребителей: должен ли товар быть просто выкуплен нарушителем или заменен на товары правообладателя. Все эти вопросы должны быть разрешены в праве Великобритании.

В право Германии, скорее всего, тоже не будет внесено значительных изменений. Единственные статьи Директивы, которые, по мнению специалистов, отличаются от существующих в Германии норм, относятся к способам получения и обеспечения доказательств (статьи 6 и 7). В настоящее время немецкие суды придерживаются политики ограничения вмешательства в предпринимательскую деятельность, в том числе, не допускают получения конфиденциальной информации, если нет ясных доказательств, что конкретная информация может быть получена у данного конкретного лица. Скорее всего, данный подход будет в ближайшее время изменен законодательно.

 Остальные положения Директивы во многом совпадают с нормами немецкого права, за исключением некоторых деталей – например, в соответствии с немецким правом досудебные меры пресечения могут быть сняты только по ходатайству лица, в отношении которого эти меры применены (в соответствии с Директивой они снимаются автоматически, если через определенное время заявитель не инициирует судебное разбирательство по существу нарушения).

Скорее всего, не будет изменен подход германских судов к способам оценки причиненных убытков. В соответствии с существующим немецким правом, если применяется оценка фактически причиненного ущерба, бремя доказывания лежит на истце. И вовсе не потому, что таким образом государство пытается осложнить задачу правообладателю – просто не всегда истец хочет раскрывать нарушителю, чаще всего, конкуренту,  свои экономические показатели. Поэтому у него есть возможность не доказывать причиненный ущерб. Тогда при оценке суммы убытков, подлежащих возмещению, учитывается стоимость лицензии, которая могла бы быть выдана и т.д. Скорее всего, этот подход, который не противоречит Директиве, и останется в германском праве.

Рассмотренная в настоящей статье Директива – результат длительной работы комиссии Евросоюза в сфере права интеллектуальной собственности. В ней, как можно увидеть, содержится ряд механизмов, значительно повышающих эффективность защиты прав ИС. Безусловно, данная Директива может быть ориентиром для усовершенствования российского законодательства в сфере применения права интеллектуальной собственности.